Он с порога показывает какой-то обрывок газеты, заляпанный белой краской.

 

— Это у вас?

 

— Что... у вас? — она торопливо вытирает руки тряпкой — только что клетки убирала, заглядывает сбоку в заметку. Эдаким ловким движением, как только это могут маленькие хрупкие женщины, на которых, как известно держится больше чем, половина земли. Наверное, потому, что они носятся, как метеоры и успевают подпереть щепочками советов и палочками уймы дел сразу сто шатких мест.

 

Он, впрочем... из породы атлантов — почти квадратный, лысый. На плечи таких обычно ложится, кроме ответственности за семью ещё и спасение мира.

 

— Ааа... мы это месяца три тому публиковали. Помню. Алиска? Уже четвёртвый месяц у нас.

 

— А она... рыжая? — почему-то почти шопотом, судорожно сглатывая от волнения, переспрашивает он.

 

— Ну да... а как вы?. Пойдёмте, пойдёмте... — она тащит его с непосредственностью женской наивности. Он упирается, но только для виду. Или это она такая сильная? Вполне, кстати, может быть.

 

— Да нет, я только спросить... понимаете, делал ремонт, подстелил газеты на пол, а там — она. Глаза, понимаете? Я как увидел эти глаза, всю ночь заснуть не мог.

 

— А жена, дети? — они идут коридором с частыми дверными проёмами. В коридоре тихо и влажно. Полусвет.

 

— Дети — выросли. Переженились.

 

— Жена, — тихо переспрашивает она, голосом полным сочуствия

 

— Умерла, — так же тихо отвечает он, — мне не о ком больше заботится...

 

— Вот ваши глаза! — она распахивает дверь. Совершенно внезапно на мужчину буквально налетает рыжий вихрь. Он протягивает руки, кажется, у него на глазах слёзы, но он отворачивается, чтобы не выдать волнения.

 

— Смотрите, Алиса сразу вас признала! А ведь, никого к себе не подпускает.

 

— Я только подумать хотел...

 

— Так садитесь и думайте! — она говорит так властно, что мужчине и в голову не приходит ослушаться. Он садится на скамейку и смотрит в пол. Хозяйка выходит, а рыжая собака Алиска виляет хвостом и пытается заглянуть ему в глаза.

 

— Глаза, — вдруг вздыхает он, — глаза... пойдём, Алиска. Пойдём.

 

Она идёт, как приклеенная, рядом с его ногой. Хвост колечком, морда высоко поднята. Кажется, она ужасно горда своим новым... нет, не хозяином. Другом? Скорее всего да.

 

— Подумали? Вы молодец! У вас теперь вся жизнь изменится!

 

— Это как, — с грустью спрашивает мужчина. Он из тех, кто приняв решение назад уже не отступит, но печаль... печаль, похоже не отступила от него.

 

— Гулять будете с собакой, новых друзей заведёте!

 

— Ой, да ладно, — почти безнадёжно машет он рукой.

 

— Женитесь!

 

— Скажете, тоже.

 

Он заполняет документы. Обычно хозяйка выспрашивает подробно, кто, куда, откуда, но этому дядьке почему-то верит сразу. Просто выдаёт бумаги. 

 

— Вас как зовут?

 

— Илья...

 

Он быстро заполняет бланки.

 

— Досвидания

 

— Я вам через полгода позвоню...

 

Он уходит. Грустно видеть его понурую спину, опущенные плечи. Но собака вышагивает рядом гордо, будто предчувствует что-то хорошее, радостное.

 

— Здравствуйте, а Илью можно?

 

— Да, а кто спрашивает, — отвечает женский голос

 

— Это по-поводу собачки...

 

— Илья, это от Алисы, — так и говорит: от Алисы!

 

— Да? Иду, — слышен голос в трубке

 

— Здравствуйте... 

 

— Здравствуйте. Знаете... — он молчит, — всё сбылось.

 

— Что сбылось?

 

— Друзья, жена у меня теперь. В Алиске души не чаем. На прививки сводили, не беспокойтесь.

 

Они говорят ещё о чём-то не очень важном. Прощаются. Она жмёт кнопку отбоя и улыбается